Еще три вот эти таблеточки - и все. Все. Правда, все.
Аарне потянулся рукой к заветной баночке, но тут же одернулся.
Нельзя.
Он встал у зеркала, критически осматривая свою внешность. На бархатном пиджаке осела темными комками пыль, которая появилась после уборки комнаты, а все джинсы были залиты ацетоном, от чего они совершенно выцвели.
Под тканью скрывались изящные ножки, которые сам Аарне считал кривыми и мечтал отпилить в тайне ото всех. Или выправить колени в другую сторону. А еще его не устраивал свой живот и грудь, а кожу он считал слишком бледной и опасался, как бы он не был болен СПИДом.
Банка с амоксиклавом манила его к себе, но Аарне старался на нее не смотреть. Он попытался вызвать какие-нибудь другие мысли - и на ум пришел лишь "Спор о Сионе", которой он хватился при разборе книжной полки утром.
В голову тут же пришел недавний разговор со знакомым, которому "Спор" и был одолжен до востребования. Кажется, это было позавчера, в "Соверене", тогда нервный знакомый выкурил полпачки Chersterfield и пребывал в прескверном расположении духа.
Аарне вдруг ударил себя по лбу, сорвался с места и, подбежав к телефонной трубке, набрал номер того самого знакомого. Дважды прослушав длинные злые гудки по ту сторону, он попытался припомнить, почему занявший книгу был в таком противном настроении, и могло ли с ним что-либо случиться за все это время.
Но, бросив раздумья, Аарне накинул на себя пальто, захватил ключи, мобильный, и выбежал из дома, заодно запустив в рот три таблетки амоксиклава.